В объятиях владыки танца

Стояло сорокаградусное индийское пекло. Мы, зрители, прихлебывая ледяное «пепси», обливались потом. А танцовщица, закончив двухчасовое выступление, полное резких, стремительных прыжков, подошла к нам свежая, как цветок лотоса. При том, что была густо, по - театральному накрашена, облачена в пышные традиционные одежды, а на сцене, где она выступала, горели масляные светильники.

- Неужели Вам не жарко? - спросила я у исполнительницы храмового танца, от изумления забыв сделать комплимент ее искусству. Впрочем, я мало что в нем тогда поняла. Каскад странных изогнутых поз, в которых она замирала подобно статуе, быстрые движения пальцев, складывающихся в сложные фигуры, непривычная игра глазами.

- Мысли о жаре отвлекли бы меня от мыслей о Шиве, - загадочно ответила девадаси - «служительница бога». - Но теперь я вижу, что танцевала плохо. Если б я танцевала так, как мой гуру, вам бы тоже не было жарко.

Лишь позже я узнала, что дар истинной девадаси сродни талантам йогов, способных жаром своего тела на несколько метров растопить вокруг себя снег и лед Гималаев. В основе того и другого - совершенная работа с психоэнергетикой. Но, пожалуй, классический танец, даже превосходит йогу. Задача приверженцев последней состоит в том, чтобы преобразить только самого себя. Задача исполнителя индийского ритуального танца - привести, став сосудом божественной энергии, к единению с высшими силами мироздания еще и зрителей. Неслучайно заключительный и одновременно кульминационный момент танцевального действа - это «мокша», освобождение от тягот бытия и слияние с божественным началом. Танцор выступает как великий экстрасенс, целитель недугов души и тела. Мощным излучением исходящей от него энергии объясняется этот удивительный факт, что немало зрителей, созерцающих храмовый танец, не только испытывают особое чувство умиротворения, но и освобождаются от болей, особенно психосоматического происхождения. Нечто подобное происходит при исполнении своих танцев шаманами. Считается, что ими овладевают духи. А в тело индийского танцора входит сам бог Шива Натараджа, Владыка танца.

Статуэтку четырехрукого Шивы в этом образе, наверное, видели почти все. В одной его руке - барабан, образ изначального звука, ритма, вибрации, из которой возник космос. Во второй руке - огонь, уничтожающий все отжившее. Жесты двух других рук показывают, что он защитит и спасет тех, кто ему поклоняется. Танцуя, Шива попирает ногами демона, олицетворяющего косность и инертность, не давая ему овладеть душами людей. Танец бога - символ космического движения и обновления. Когда он остановится, наступит конец света.

Шива - не только Владыка, он еще и Йогешвара - Божественный йог. Две ипостаси одного божества отражают фундаментальное единство двух форм медитации – статичной йоговской и динамичной, воплощенной в храмовом танце. Глубочайшая концентрация сознания исполнителя на смысле сменяющих друг друга жестов и поз приводит к полной отрешенности от тела. Оно начинает двигаться как бы само собой, без малейшего напряжения.

- Как и в йоге в танце тело обучают для того чтобы в конце концов полностью забыть о нем, - объясняет выдающаяся индийская танцовщица Падма Субраманьям. - Это средство, благодаря которому побеждается господство телесного начала в нашем сознании. «Я» исполнительницы, слившись с космическим танцем, которым движется Вселенная, освобождается от всего земного. Результат такого танца подобен тому, к чему стремятся йоги и жрецы, совершая жертвоприношение. Покой посреди движения – характерная черта основных фигур индийского танца называющихся «каранами». Тело исполнителя сохраняет жестко фиксированное положение при самых быстрых прыжках. Это требует чрезвычайно развитого чувства равновесия, способности к концентрации и умения управлять дыханием – пранаямы, также роднящего танец с йогой. В комбинации статики и динамики раскрываются принципы индусского мировидения: мужской начало – пассивное, созерцающее сознание, женское - активная, творящая мир энергия. Бывает так, что танцовщица надолго остается в одной позе - танцуют, проявляя удивительную гибкость и скорость, только ее пальцы и кисти. С помощью языка жестов именуемых «хастами» и «мудрами», ведется повествование. Например, скрепленные мизинцы обеих рук означают близость и дружбу, а соединенные указательные пальцы, наоборот, вражду. Наложенные одна на другую ладони с отставленными большими пальцами - мудра «матсья», то есть «рыба», одно из воплощений бога Вишну. Большие пальцы начали вращаться - рыба поплыла.

В древнеиндийских трактатах о танце приводился 28 положений одной руки и 24 положения двух рук вместе. «Хасты» и «мудры» по большей части многозначны, их смысл определяется контекстом. Так, положение «патака» (все пальцы сомкнуты, ладонь раскрыта) может символизировать ночь, свет, реку, коня, жару, открывание и закрывание двери, улицу, равенство, клятву, идеального правителя, волны океана, сон, восхваление. Выполнение хаст и мудр имеет немалый психофизический эффект, связанный с величиной проекции кисти на кору головного мозга. Он отлично известен педагогам и логопедам, использующим пальчиковые игры для развития у детей речи и сообразительности. Врачи видят в хастах и мудрах стимуляцию точек акупунктуры на пальцах, в результате чего голова становится чище и легче. А индусы полагают, что хасты и мудры активизируют «аджна-чакру» - «третий глаз».

Еще одно из основных положений ног - «ардхамандали», полуприсед с сильно разведенными коленями. Это поза спокойствия, разгружающая нервную систему. Ее можно представить как соединение двух треугольников, которые образуются при мысленном проведении горизонтальной линии между коленями. И вновь здесь символ мужского и женского начал: треугольник вершиной вниз обозначает женский принцип, вершиной вверх - мужской. В «ардхамандали» два эти полюса уравновешены, что дает психологическую и биоэнергетическую гармонию.

Сочетание треугольников сохраняется и в других положениях ног - например, на корточках, когда танцовщица сидит на носках с развернутыми в стороны коленями, а затем из этой позы поочередно или одновременно опускает их на пол.

Аналогичный принцип гармонизации мужского и женского - солнечной и лунной энергии лежит, как известно, и в основе работы с энергетическими каналами в хатха йоге. Само слово «хатха» состоит из сочетания двух слогов: «ха» означает солнце, «тха» - луну.

В общем, заложенные в классическом индийском танце возможности совершенствования духа и тела не многим уступают тем, которые присущи йоге. По сравнению с нею у танца есть и свои преимущества. Немало людей пытались практиковать асаны, но бросили это занятие из-за его нудности. Точно так же, как многие женщины не могли заставить себя делать физические упражнения до тех пор, пока не появились аэробика и шейпинг.

Падма Субраманьям не согласна, что классический индийский танец требует особой прирожденной гибкости и изнурительных ежедневных тренировок. По ее словам, «уровень совершенства в нритте (танец как таковой, без его сюжетной стороны - А.Т.) напрямую зависит от степени осознания исполнителем своей духовной сущности, что не имеет никакого отношения к физическим данным или даже мастерству». В один прекрасный день наступает момент, когда танец сам начинает таинственным образом вести человека, который искренне жаждет ему обучиться. Танец как бы превращается в невидимого гуру-наставника, который подсказывает и помогает телу принимать определенные позы.

Анна Ткачева